– И всё же рискнём, – настойчиво повторил он.
– Как знаешь, – не стала спорить она. – Когда приедешь?
– Примерно через полчаса.
– Хорошо. Жду.
Антон вновь выключил телефон. Затем запустил двигатель и выехал со стоянки. Предостережение подруги не изменило его планов, но всё же заставило задуматься над элементарными мерами предосторожности. Требовалось как-то замаскироваться. Кардинально изменить внешность он сейчас не имел возможности, но прикрыть своё лицо козырьком кепки не помешало бы. Он подъехал к магазину головных уборов. Но едва Толмачёв вошёл в помещение, продавщицы, приветливо улыбаясь, бросились ему навстречу.
– Антон Владимирович, что желаете приобрести? У нас широкий выбор товаров.
Он слегка стушевался и ляпнул первое, что пришло в голову:
– Спасибо, девушки. Я заглянул к вам по служебным делам. Хочу убедиться, что у вас нет нарушений в вопросах обслуживания посетителей.
И хотя департамент образования не имел к торговле никакого отношения, а должность губернатора была лишь в перспективе, женщины наперебой стали уверять его в том, что у них обслуживание клиентов на высшем уровне. Они достали из шкафчика журнал отзывов покупателей, предложили позвать администратора. Толмачёв поспешил их успокоить:
– Спасибо, не нужно. Я и так вижу, что у вас всё замечательно.
Он вернулся к своей машине и поехал искать другой такой же магазин. Найдя подходящий объект, загнал автомобиль на стоянку и, опустив стекло, окликнул проходящего мимо паренька:
– Слышь, приятель, дело есть. Подойди.
Парень остановился и развязно спросил, сунув руки в карманы:
– А мне оно надо?
– Если деньги не нужны, то, конечно, не надо.
Парень вразвалку подошёл к машине.
– Ну, давай, батя, озвучивай тему.
Антона покоробила его наглая манера разговаривать. Но он сдержал эмоции. Сейчас не до апломба.
– Дело такое, – сказал он. – Я даю тебе «штуку». Ты идёшь в магазин и покупаешь мне кепку. Сдачу забираешь себе. Кепка должна быть с большим козырьком. И постарайся с размером не ошибиться.
– А сам чё не сходишь? Западло, что ли?
– С левой ногой проблема, – соврал Антон. – Операцию делали.
– Ладно, замётано!
Парень взял деньги и ушёл. Не прошло и десяти минут, как он вернулся, протягивая Толмачёву чёрную бейсболку. Антон гневно сверкнул глазами.
– Ты что мне принёс? Я заказывал кепку, а не эту фигню. Взял то, что подешевле?
– Тебе что – деньги жалко? – попёр парень в атаку. – Боишься, что простому человеку лишняя копейка достанется? Не жмись, батя. Твой «мерс» лимона на четыре тянет. А ты на бедных людях экономишь.
– Да не в деньгах дело…
– Тогда я ваще не понял, что тебя не устраивает? Заказ твой я выполнил, хотя мог просто свалить с деньгами. Цени поступок! Бейсболка ему не нравится…
– Но ведь не по сезону она. Сентябрь на дворе.
– Зато козырёк большой. И размер регулируется.
Спорить не имело смысла. Антон взял головной убор и поднял стекло. Выбравшись со стоянки, он поехал к дому, в котором жила Лариса.
У подъезда на лавочке сидели три старушки. Антон потянул козырёк вниз, стараясь прикрыть им лицо, и зашагал к входной двери.
– Дома Лариса, – сообщила ему одна из бабушек. – Я её недавно в окошке видела.
– Спасибо! – машинально ответил Толмачёв.
И тут же почувствовал досаду. Конспиратор, мать твою ети! Впрочем, эти бабки любого агента в два счёта разоблачат. Тут уж удивляться нечему. Он подошёл к двери и стал набирать номер на пульте домофона.
– Давно его не было видно, – сказала полушёпотом другая старушка. – Я уж, грешным делом, подумала, что больше не появится здесь.
– Зато другой зачастил, – поддержала разговор третья. – Почитай, через день да каждый день к Лариске наведывается.
Антон резко обернулся на разговорчивых старух.
– Что?!
Они отчаянно замахали руками.
– Это мы так, о своём судачим. Не обращайте внимания. Ступайте-ступайте! Дома Лариса.
В это время раздался протяжный писк домофона. Толмачёв распахнул дверь и вошёл в подъезд.
* * *
Его гневную обвинительную речь Лариса терпеливо выслушала до конца. Потом спокойным голосом спросила:
– Ты закончил?
Эта её манера спокойно воспринимать любую ситуацию очень нравилась Антону. Лариса никогда не повышала голоса и не перебивала собеседника. Но сейчас её сдержанность вызвала в нём совсем иную реакцию.
– Прекрати издеваться! – прикрикнул он.
– А ты прекрати кричать.
Она смотрела на него своими ясными серыми глазами. Антон невольно залюбовался ею. Красивая! Очень красивая умная женщина тридцати двух лет, ни разу не побывавшая замужем.
Впрочем, Валентина в свои сорок два, пожалуй, по внешности ничуть не уступала Ларисе. И ведь тоже отнюдь не глупа. Но с ней всё как-то было не так. В отношениях постоянно чувствовалась наигранность, неискренность. Прожив вместе двадцать один год, они так и не научились полностью доверять друг другу. Внешнее семейное благополучие и отсутствие настоящего душевного тепла толкнули Толмачёва на поиски этого самого тепла на стороне. Во всяком случае, этим аргументом он успешно успокаивал свою совесть.
С Ларисой он мог позволить себе быть откровенным, не боясь, что она его неправильно поймёт или посмеётся над ним. Именно душевная близость, а не поиски приключений удерживали его рядом с ней. Они уже начинали строить планы на совместное будущее. Да, ради неё он готов был разрушить свою семью.
И вдруг такое предательство!
– Не ожидал, что ты воткнёшь мне нож в спину, – сказал Антон, ещё не успокоившись, но уже заметно остудив первоначальный пыл.
– Нож в спину? – она удивлённо вскинула бровь. – Не говори глупости. Я тебя не предавала.
– Неужели? – спросил он язвительным тоном. – И сколько же раз ты меня не предала?
Она поднялась с дивана и спросила:
– Чаю хочешь? Или, может быть, кофе? У меня есть конфеты – пальчики оближешь.
– Любовник принёс? – угрюмо спросил Толмачёв.
– Ты имеешь в виду Серёжу? Да, он. Но уверяю тебя, конфеты от этого ничуть не стали хуже.
– Ну, ты даёшь!
Лариса подошла к нему вплотную и, глядя в глаза, заговорила неожиданно жёстко:
– Послушай, Антон, прекрати этот спектакль! Мы с тобой встречаемся около полугода. Вроде бы, всё у нас прекрасно: чувства, доверие, внимание и понимание. Однако есть одно маленькое «но».
– Любопытно! Прежде у нас никаких «но» не возникало.
– Я говорю о вопиющей несправедливости. Сам посуди, ситуации у нас неравноценные. На что мне жаловаться? Живу так, как хочу. Ни от кого не прячусь и не завишу. Имею любовника с большими возможностями. А каково тебе, бедняге? Ведь на два фронта воюешь! Вот я и решила взвалить на себя дополнительную нагрузку, чтобы всё честно было.
– Понятно! – он с досадой покачал головой. – Захотелось компенсации. Но ты ведь должна понимать, что в данный момент ситуация вынуждает меня сохранять видимость семьи. Иначе бы я…
– Боже мой, Антон! – горячо воскликнула она, не сдержав на этот раз эмоции. – Это ты чего-то не понимаешь. У тебя семья: жена, с которой прожил больше двадцати лет; взрослый сын. Захочешь ли ты кардинально менять привычный образ жизни или всё закончится одними разговорами – это мне неведомо. А моё время уходит. Я одна, совсем одна. Понимаешь? Я тоже хочу иметь семью. Детей хочу. А Сергей любит меня. По-настоящему любит. И предлагает мне руку и сердце.
– А ты его любишь?
Она повернулась и пошла на кухню, бросив на ходу:
– Идём!
Толмачёв вдруг успокоился. Это было спокойствие человека, который потерял нечто очень важное и теперь вдруг смирился со своей потерей. А если так, то чего сцены разыгрывать и изображать из себя обиженного? Значит, надо просто плюнуть на всё, расслабиться и получать удовольствие. Сначала попить чай с Серёжиными конфетами – почему бы и нет! А потом увести в постель Серёжину невесту.
Вслед за Ларисой он зашёл на кухню.
Ларисина голова лежала у него на плече. Антону очень нравилась эта её привычка. Всякий раз после близости она ложилась так, гладясь щекой об его плечо, словно котёнок. В груди у него вдруг остро кольнуло. Чёрт возьми, неужели он так легко и просто уступит её? Ведь эти неполные шесть месяцев они были счастливы вместе. По-настоящему счастливы. И вдруг… Боже, зачем же она так поступила? Зачем?!
Он поймал себя на мысли, что опять поддался эмоциям. Заставив себя успокоиться, спросил:
– Это наше последнее свидание?
Она пожала плечами, не меняя позы.
– Как решишь, так и будет.
– А как же твой Серёжа? Захочет ли он терпеть наш треугольник?
Лариса слегка приподнялась, оторвав голову от его плеча. Сказала тихо:
